Люлёха запросила включить ей веселого музла и я не задумываясь нашла старенький потрепанный сэвэдж гарден с пидорасиком Дарреном, некогда особо любимым мною, а ныне являющимся ассоциацией с Иркой. Люлёк сегодня не в настроении и орет весь день. Я тоже ору весь день. Чем весьма недовольна. Очень хорошо у Э. Пирса были описаны эти самые взрослые с надменно-важным видом и снисходительно-обвинительным тоном. Меня уже тошнит и от этого взгляда и тона, особо потому что я-то и есть тот самый тошнотворный взрослый. Все мы крепки задним умом, все начинает пониматься уже после сделанного. Нет даже чувства вины, просто тупое осознание, что так оно и тянеся веками и поколениями. Отцы и дети, будь они неладны. Я и хотела бы избавиться от всего этого, но не могу. Шаблонные фразы, шаблонные учения и обвинения. Относиться к маленьким человекам, как к равным. Утопия. Если им спускаешь, то доминируют уже они. Все как и с котами. В доме должен быть только один моральный лидер и сия обязаннасть лежит на моих плечах. Даешь свободу или закрываешь глаза, все катится к черту, начинаются драки, вой и крысятничество. Место короля свободно не бывает. но я не о том, а о Даррене. О моих 12 годах, о том, что тогда я честно не понимала взрослых и сейчас все еще храню остатки недоумения, жившего во мне тогда. Что было важно для девочки 12 лет? Конечно, музыка! Музыка для подростков - это очень трогательная и особенная вещь. Это такой тихий путь самовыражения, поиск отражения свой души, своих мечтаний и стремлений. Там все так, как я чувствую! И тогда я не понимала взрослых, которые слушали древних странных неумеющих петь старперов с идиотскими текстами. Почему же они не включат современное радио хотя бы и не продвинутся немного вперед? Почему? И вот же она я со своим сэвэдж гарденом. Смешно, ей-богу, просто удивительно и смешно. Я правда не знаю больше ничего годного, что поставить ребенку из веселенького. Двадцатилетнюю пыль веков. Что слушают сейчас? Прошлым летом Владка называла мне какие-то названия и я обливалась холодным потом от понимания, что я даже близко не понимаю о чем она и, вероятно, не пойму. Возвращаясь к моей молодости и детству, я вспоминаю постеры, развешанные по стенам со смазливыми мальчиковыми группами. Долгое время уже взрослой жизни я думала, что я вот дам девчонкам безпрепятственно портить стены своими любимыми мордахами. Может даже одобрю какой-либо выбор. Вон иркина бабушка помогала ж ей выбирать между рикки мартином и дэвидом духовны)) реально, я это прекрасно помню и несу этот совет самой себе через всю жизнь - быть такой же бабушкой, способной поучаствовать в подобном выборе. А теперь я вообще не уверена, что дети будут заниматься такой фигней, как развешевание постеров. Я не уверена, что они будут заморачиваться кумирами в том понимании, в каком заморачивалась я и мое поколение. А вдруг они будут ходить по подворотням с пивасом к 15 годам вместо чтения Амбера?)) Ужас подкатывает к горлу от понимания этой ужасающей пропасти в 20 с лишним лет. Как и любая мать я хочу быть самой лучшей, но вижу, что все идет по накатанной веками дорожке, что бы я не делала, я уже тот старпер, слушающий труху и ничерта непонимающий в штанах я-обосралася, драм энд бассе, да джастине бибере с сумерками. это вообще единственные слова, которые я знаю из поколения позже меня.
А кроме Даррена в состоянии нестояния я слушаю только Рейнарда. а потому блины я сегодня пекла в тишине, если можно так выразиться. очередной приступ социофобии с психосоматикой. я больна потому что болен мой разум или мой разум болен от того, что я больна? тело рассыпается и единственное, что я делаю, это усугубляю сие состояние. паника и сокрытие делают свое отнюдь не чистое дело. бессонница накладывается на многочасовой сон с нежеланием проснуться. все болит, мир вертится и встает на дыбы, а я ползу, сгорбившись, покрикивая на детей от бессилия и усталости, от желание забиться под одеяло и спать сутками, неделями, месяцами. и в то же время не спать, а действовать. где-то в глубине души мне все-таки хочется шевелиться. а может и нет, это всего лишь еще одна социальная установка, которую я не могу игнорировать, игнорируя многие.